Поцелуй смерти [Litres] - Лорел Гамильтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У тебя от меня зависимость.
Пришлось чуть отвернуться и освободить рот, чтобы это сказать.
– Я твой пес с замороченными мозгами.
Он повернул мое лицо так, чтобы снова наши губы соприкасались.
– И тебя это не тревожит?
– Нет. А тебя не тревожит понимание, что мне хочется слизывать кровь у тебя изо рта, что ее запах меня заводит?
И очень тихо, с легкой дрожью я выдохнула:
– Нет.
– Я хочу зажать тебя в объятиях, целовать тебя так глубоко и крепко, чтобы ты не могла мне приказать перестать. Хочу ощутить реакцию твоего тела на боль, которую я тебе причиню, и ощущать в этот момент вкус твоей крови.
По мне прошла дрожь, и не от страха. Или не только от страха. Есть грань, где игра с оборотнем может зайти слишком далеко, но острота этой грани – часть того, что доставляет мне наслаждение. В этом была правда, и я хотела этой правдой владеть.
Я выдохнула ему в губы, навстречу его теплому дыханию:
– Аа!
– Это «да»? – спросил он, взяв меня за затылок ладонью. Ох, какой большой ладонью!
– Да, – ответила я и поцеловала его первой, но его рука сжалась у меня на затылке и он так глубоко, так крепко поцеловал меня, что я ничего не могла бы сказать, и даже «нет». Его рука была у меня за спиной; он держал меня железной хваткой с прижатыми к бокам руками, куда сильнее, чем Ашер. Ашеру я не хотела делать больно, но Никки… он постарался, чтобы я не могла бы, даже если бы захотела. Он меня обездвижил и целовал меня, обходя языком каждую ранку, целовал и слизывал кровь изо рта. Боль была острой, и обычно я острую боль не люблю, но в момент, когда я могла бы возразить, если бы могла что-нибудь сказать, Никки перестал и начал просто целовать меня. Он умел это делать, и я ответила на поцелуй, хотя он так крепко меня держал, что я не могла податься к нему ближе, и даже этими движениями управлял только он. Он коснулся самой глубокой ранки – и я ощутила вкус свежей крови.
Он глухо застонал, выпрямляясь и отрывая меня от земли. Вдруг мои ноги заболтались в воздухе, но тело было прижато к нему так прочно, что никак не упасть. Безопасно – и в капкане. Я не могла понять, то ли мне это нравится, то ли я боюсь. Заколебалась в нерешительности, но так как мне это не было неприятно, следующий звук, изданный Никки, оказался низким мурлычущим рыком. Этот звук наполнил мне рот, отдался дрожью во всем теле, а потом нашел во мне тот глубокий центр, где уже началось шевеление. Бронзово-золотая тень поднялась из темноты, и я увидела, как рысит моя львица среди высоких тенистых деревьев. На самом деле происходило не это, но так это «видел» мой разум, так осознавал движение львиного в моем человеческом теле. Львица скользила среди джунглей навстречу рычащему жару, исходившему от Никки. Мой зверь поднялся навстречу его зверю, тепло к теплу, жар к жару, и кожа горела в лихорадке, как и у Никки.
Он оторвался от моего рта, я успела увидеть, что синева глаза растворилась в львином янтаре. Рычание, которое не может исходить из человеческой глотки, вырвалось из его губ.
Я тихо ответила рычанием.
Никки взревел – мощный, кашляющий взрыв звука, который я никогда не слышала ни от одного льва-оборотня. Звук оглушал, лишал возможности двигаться. Никки поставил меня на землю, и только тогда я попыталась сказать:
– Что…
Он схватил меня за джинсы и разорвал их, молнию вместе с материей. Сила поразительная. Он грубо меня развернул спиной, я чуть споткнулась, а он перегнул меня через скамейку, и мне пришлось упереться в нее руками, чтобы не удариться коленями. Никки разорвал на мне джинсы до бедер, схватился сзади за стринги и сорвал их одним движением. Больно это было или хорошо? У меня в голове путались грубость и боль, секс и наслаждение. Мне нравится ощущение срываемой одежды, сила, нетерпение, спазм нижних частей тела.
Никки схватил меня за бедра и прорычал:
– Господи, как мне нравится твоя задница!
У меня в жизни есть мужчины, шепчущие милые пустяки во время секса, даже стихи цитирующие. Их я люблю за это, а Никки – за другое.
Одной рукой держа меня за бедро, он другой водил по заду, растирая, поглаживая, ощупывая, и наконец вдвинул в меня палец. Я так уже напряглась, что даже это вызвало у меня тихий стон.
– Ты мокрая, – шепнул он рычащим голосом.
– Знаю, – ответила я так же хрипло.
Он вложил в меня два пальца и начал их вводить внутрь и вытаскивать, как предисловие к тому, что хочет сделать потом, все быстрее и быстрее, и это было хорошо, очень хорошо, но так до цели не добраться.
– Не под тем углом, – сказал он, и рычания в голосе стало чуть меньше.
– Да, – ответила я.
– Ложись на скамейку спиной.
Я глянула на него через плечо:
– Слишком узка она для секса.
– Делай, что говорят, – сказал он. В такие моменты я и радовалась, что Никки куда прямолинейнее большинства мужчин, и задумывалась, насколько же он был бы груб, если бы я с самого начала не подчинила его разум.
Я глянула на него так, как заслуживала эта идея, и встала.
– Уж не со штанами на ляжках.
– Верно, – согласился он.
Нагнулся, и я не успела сообразить, чего он хочет, как его руки вцепились мне в джинсы и дернули их вниз. Мне не за что было держаться, поэтому я пошатнулась, и он поймал меня одной рукой, а другая сорвала остатки джинсов. На мне осталась рубашка и под ней лифчик, да ботинки, в которых я была на выезде. Не клубные сапожки – этакие полицейско-военные, не так чтобы сексуальные.
– Я чуть было не сказала, что джинсы поверх ботинок не снять, – сказала я, полусмеясь.
Он лизнул меня в щеку – длинно, медленно, и я перестала смеяться. Он взялся зубами – я сказала:
– Ой. Слишком сильно зубами, слишком рано.
Он лизнул там, где укусил.
– Потом тебе понравится.
– Наверное. Но пока нет.
– Ложись спиной на скамейку.
– Она и правда узкая, – сказала я и обернулась, чтобы взглянуть на него. Он поднял на меня глаза. Светлые волосы упали на лицо, синий глаз смотрел на меня снизу. И в лице его уже была та темнота, та уверенность, которая бывает у мужчин, когда одежда сброшена и уже идет секс. Не то чтобы собственнический взгляд, но и собственнический, но и хищный, и не потому, что Никки – лев. Это взгляд не оборотня, не вампира – взгляд самца. Наверное, у женщин есть свой вариант этого выражения лица, но я себя редко вижу в зеркале в процессе секса, и сравнивать могу только с одной другой женщиной, а у нее такого взгляда не бывает.
Я смотрела Никки в лицо, а он смотрел на меня в ответ, и на лице было написано, что он хочет со мной сделать.
– На скамейку, Анита.
Я перестала спорить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});